Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

всё тело. Она не ела. Емеля похудела за полторы недели на десять килограммов. Она не спала. Емеля зашивала раны больным и могла упасть в обморок от недосыпа. Когда ей приходилось бинтовать, у неё тряслись руки, ведь такие же бинты висели на её фате. Белое платье она вернула хозяйке, которая уже как два года была вдовой.

Емеля была глубоко несчастна. Единственное желание, которое было у неё, – я хочу, чтобы он любил меня до конца наших дней и всегда был рядом со мной. Это было невозможно, и осознание неизбежности убивало Сазонову всё больше и больше.

После войны Емеля пыталась найти мать и братьев Зимовина, но они числились без вести пропавшими. Емельяна не могла оправиться от этой потери, а я не знала, что мне делать с сестрой. Она лечилась в психо-неврологическом диспансере, летом я обязательно возила её в санаторий, заставляла принимать лекарства в надежде, что Сазонову это вернёт к жизни.

В семидесятых Емельяна случайно узнала, что мать Дани жива. Тогда сестра ещё жила у меня, но в ночь она сбежала – уехала в гости прямиком в Феодосию. Людмила Константиновна, конечно, Емелю не вспомнила, чему девушка была безмерно рада. Сазонова представилась дальней родственницей и напросилась жить у Зимовиной дома.

Про жизнь Емельяны в Крыму я ничего толком не знаю, мы с ней тогда не общались. В начале девяностых Сазонова вернулась в Петербург и осталась здесь жить. Теперь она работает программистом в крупной социальной сети, живёт на Адмиралтейской и состоит в Союзе Нечисти. Большего о ней сказать не могу, хотя бы потому, что вижу редко и не в лучшем её состоянии. Например, как сейчас. Исхудавшая, бледная, в полубреду, она лежала в комнате Вербина и, сильно ворочаясь, пыталась спать. Ей, вероятно, снился кошмар, с которым она хотела бороться, но была не в силах. Слишком уставшая. Я подношу ей к носу веточку акации, и, вдохнув её аромат несколько раз, она переворачивается на другой бок и начинает мирно посапывать.

– Даша, пошли, – тихо говорит мне появившийся на пороге Вербин. Я аккуратно поглаживаю голову Емели напоследок и, выходя из комнаты, плотно запираю дверь. – Ей уже намного лучше. Вчера она проснулась на целых шесть часов.

– Это хорошо, – устало кивнула я, на что Антип приобнял меня за плечи.

– Хватит нежностей, у нас тут дела мировой важности, – грозно сказала Ягиня, когда мы зашли в кухню. Здесь всё было как обычно. Водяной, сидя за столом, уплетал из своей тарелки беляши с такой скоростью, будто бы боялся, что у него их отберёт кто-то. Пиковая Дама в очередной раз тасовала карты, пытаясь увидеть хоть что-то в сокрытом будущем. Змей Горыныч наконец-то выбрался из своих вечных дел и расслабленно развалился на кресле. Колобок нервно кусал ногти, опёршись о кухонную столешницу. Только лишь Баба Яга расхаживала из стороны в сторону без дела. Я с Вербиным пулей проскочили в сторону подоконника, и мы сели на своё излюбленное место. – Что ж, какие у нас новости?

– Ты чуть не заставила Лёню убить собаку и психику Юли, – сказала я и получила в ответ недоумённые взгляды от собравшихся.

– А как ты ещё предлагаешь заставить её применить магию в таком возрасте? – возмущённо спросила Ягиня, приспустив очки свои вниз.

– Я ничего не предлагаю, – ответила я, на что Баба Яга лишь самодовольно фыркнула. – Я уже всё сделала. Когда Лёня падал с девятого этажа, то она смогла магией остановить его полёт.

– То есть ты считаешь, что этот способ гуманней собаки? – сказала Яга, устало потерев виски. – Как можно было до такого додуматься?

– Главное, что это сработало и никто не пострадал. Особенно собака, – кивнула головой я и, заприметив на столе плитку шоколада, притянула её к себе на подоконник.

– Я хотел её съесть! – тут же среагировал Водяной и попытался в воздухе схватить сладость, но она уже оказалась у меня в руках. – Так нечестно.

– Ладно, у кого ещё есть вести? – спросила Яга, пропустив мимо ушей реплики, как и всегда, обиженного повелителя вод.

– Мои вовкулаки и оборотни обыскали все возможные места, где мог обосноваться Хайден, – вздохнул Змей Горыныч, сведя брови на переносице. – Везде пусто.

– Я по городу поспрашивал – тишина, – ответил чертильник, открывая мою сладкую добычу. – Ничего странного больше не происходило. Хайден замолк, как мышь поганая.

– Не замолк, – тихо произнёс Колобок и протянул Ягине смятый клочок бумаги.

– Что там, круглый? Рецепт оживления всех булочек мира? – весело спросил Вербин, пытаясь разглядеть написанное в письме.

– «Я смогу сделать так, чтобы твои таланты оценили по достоинству и ты стал уважаем. Премногоуважаемый, благоверный, любимый ваш Хайден», – прочитала Яга и, покрутив бумагу, вопросительно посмотрела на Колобка. – Откуда у тебя это?

– Нашёл в своей кружке с утра, – грустно отозвался круглый, шмыгнув носом. Яга лишь цокнула и продолжила сверлить письмо взглядом. Вдруг буквы на нём стали меняться местами, некоторые исчезали или выстраивались в другом порядке.

– Что там сейчас? – спросила я, кивнув в сторону бумаги. Баба Яга вдруг поменялась в лице: она грозно свела глаза к переносице и сомкнула губы в тонкую полоску. Нервничает.

– «Я дам тебе власть над всем волшебным миром», – усмехнулась Ягиня и, переведя взгляд на меня, протянула письмо мне в руки. – Отдай на экспертизу русалкам, может, они что-то дельное скажут.

– Хорошо, – кивнула я, пока Яга начала вновь что-то говорить о предстоящих планах. Письмо в моих руках вмиг стало абсолютно пустым. Действительно, что оно может мне сказать? В ту же секунду алые буквы начали понемногу проявляться на пожелтевшей бумаги. «Я сделаю так, чтобы Феликс тебя больше никогда не предавал и был жив. Премногоуважаемый, благоверный, ваш любимый Хайден». Я быстро смяла письмо в маленький комок и протянула его Вербину. – Сам передай.

– Скоро за Юлианой пойдёт наш Хайден, – отвлекла меня от размышлений Пиковая Дама, вглядывавшаяся в свои карты. – Вот дорога его, вот Юля, вот разговор.

– Наконец-то ты хоть что-то сказала, старая, – сказал Водяной, всплеснув руками, на что Дама движением руки в воздухе подняла кружку чая и плеснула кипяток в лицо мужчины. – Ты ополоумела, он же горячий!

– Это ты с ума сошёл, дурень. Карты показывают только то, что нам надо видеть и когда это необходимо, – ответила женщина и, поправив тюрбан на голове, выжидающе посмотрела на Ягиню. – Что делать будем?

– Что делать, что делать, – вздохнула Баба Яга, поправив свои белые локоны. – Юлю перехватывать. Дашка, ты же у нас теперь в подружки к Лёне набилась?

– Ну, и? – вскинула бровь я, аккуратно отламывая кусочек шоколада.

– Давай поторапливай его там как-нибудь, – кивнула Ягиня Виевна и смерила намокшего Водяного хмурым взглядом. – А ты иди в порядок приведи себя.

– А мы пошли проводить воспитательную работу среди молодёжи, – сказал Антип и спрыгнул вместе со мной с подоконника.

– Давайте. Колобок, а ты что притих совсем? Для тебя тоже задание есть, – проговорила Яга, жестом подозвав к себе наше хлебобулочное изделие высшей категории.

– Это всё из-за Водяного. Его варениками на всю квартиру пахнет, дышать невозможно, – жалобно проговорил Колобок Иванович, окинув собравшихся недовольным взглядом.

– Вы сговорились, что ли, все? – возмущённо спросил Водяной, горделиво поправив остатки некогда вьющихся волос на голове.

– Пошли быстрее, – шепнула на ухо Вербину я, выходя в коридор коммуналки.

– Ты какая-то уставшая, Дашка, – неожиданно сказал Антип, открывая защёлку на входной двери.

– Столько проблем сразу навалилось, я и не знаю, куда кидаться, – ответила я, поспешно застёгивая пуговицы пальто. Одна из них отвалилась и покатилась вниз по ступенькам подъезда.

– Нервничаешь ты слишком много, – констатировал самый очевидный факт в мире чертильник и, приманив мою пуговицу рукой, в одно движение приделал её на место. – Даже вещи от тебя убегают.

– Спасибо, Антип, за доброе слово, – усмехнулась я и зашагала вниз по лестнице.

– Ты из-за Емели так? – спросил